Кронпринц [СИ] - Светлана Бланкина

меня. Наверняка отец сказал всем, что мне нужно прийти в себя и разобраться в собственных мыслях. Так оно и есть. Снимаю пиджак и выхожу из комнаты. Нужно пройтись, проветрить голову, придать свежесть мыслям.

Я хочу зайти в оранжерею, но полоса света из приоткрытой двери библиотеки заставляет заглянуть внутрь. Один единственный светильник освещает самую малую часть комнаты у небольшого кресла, в нём сидит девушка.

— Снова читаешь до глубокой ночи? — не слишком громко сращиваю я, и девушка чуть вздрагивает, но на её лице тут же появляется улыбка.

Из-за лёгкого движения её головы, её золотистые волосы из собранных превращаются в распущенные, она поднимает на меня свои синие глаза и спешит подняться.

— Чак, — практически шёпотом говорит она, и тянет руки к моим плечам.

— Кэтрин… Не надо, — снова предупреждаю я девушку. Она опускает глаза в пол и обнимает себя за плечи. — Ты должна понять…

— Ты даже не попытался от этого отказаться, ты просто не хочешь отказываться. — Девушка поднимает на меня глаза, которые моментально наполняются слезами.

— У нас никогда ничего не могло быть, и ты всегда знала это, также, как и я.

— Почему? — в отчаянии спрашивает она, утирая слёзы. — Потому что я никто? Дочь фрейлины и главы охраны? Твоя мама уж точно не была бы против, они с моей подруги с самого детства, так же как и вы с Генри! Или ты просто никогда ко мне ничего не чувствовал?

— Кэтрин, уже поздно. И я не хочу снова заводить этот разговор, который абсолютно не имеет смысла.

— Я просто не смогу смотреть, как ты встречаешься с другими девушками. Что мне делать? Скажи мне! Как мне себя вести после всего что было?

— Ничего не было! — практически срываюсь на крик я. — Живи своей жизнью, Кэтрин, забудь всё как страшный сон и начни сначала. — Я последний раз смотрю на её запуганное лицо и, развернувшись, выхожу из комнаты.

— Но, Чак! — хочется крикнуть ей, но её голос срывается практически на шёпот. Я слышу её, но не поворачиваюсь к ней.

Глава 2

Последнее время я плохо сплю, просыпаюсь посреди ночи или же вовсе не могу заснуть. Отбор, вот причина, по которой мои мысли всё никак не приходят в порядок. Делаю ещё несколько подходов на турнике и перехожу к штанге.

Бросаю взгляд на часы, половина седьмого, пора заканчивать, дворец скоро проснётся и нужно браться за работу. Приняв душ и переодевшись в привычный костюм, снова натыкаюсь на анкеты отобранных. Их принесли в мой кабинет сразу после эфира, но узнал я об этом лишь когда, проснувшись посреди ночи, я решил покопаться в бумагах, чтобы отвлечься, но увидел их. Я не стал их читать. Какой-то страх не позволяет мне этого сделать, но я дал самому себе обещание, что до приезда девушек, до которого осталось два дня, я обязательно изучу каждую анкету.

Я практически не спал этой ночью, разговор с Кэтрин заставил меня ещё сильнее заволноваться. Она младшая сестра Генри и он не знает о том, что у нас были отношения, никто не знает. Мы вместе решили, что не стоит пока никому ничего говорить, но я всегда знал, что никто никогда ничего и не узнает, потому что Отбор должен состояться для меня и я ни когда не хотел от него отказываться.

Мы всегда с ней хорошо общались, но последний год очень сильно сблизились и даже сами того не замечая мы стали тайком встречаться и проводить много времени вместе. Мне было с ней хорошо, просто, спокойно, но мысли об Отборе никогда не покидали меня. Я сам того не осознавая обманывал её, давал какие-то ложные надежды на наше совместное будущее. За месяц до Отбора я сказал ей, что всё должно прекратиться, она была мягко сказать ошарашена. Она сказала мне, что была уверенна, что я откажусь от Отбора и что мы откроем свои отношение, она думала, что я зову её, чтобы сказать именно это, а не то, что я расстаюсь с ней. Кэтрин избегала меня несколько недель, и это было лучшее решения для нас обоих, во дворце легко обойтись без случайных встреч. Но вскоре она сдалась, и на секунду мне показалось, что она ведёт себя так, вовсе нашего разговора и не было, мне пришлось ей напоминать, что между нами ничего нет, и это начало мне надоедать. Надеюсь, она ничего не будет вытворять, когда прибудут девушки, и когда Отбор будет идти полным ходом.

Захожу в обеденную самый первый, в общем, как и всегда. Служанки раскладывают приборы и расставляют еду, увидев меня, они делают заученные книксены и, дождавшись моего кивка, продолжают выполнять свою работу. Сев за стол я начал понимать, что не долго нам осталось быть в обеденной исключительно в семейном кругу, скоро этот зал заполнится девушками. В зал заходит отец и, похлопав меня по спине садиться рядом.

— Смотрел анкеты? — Спрашивает он, укладывая салфетку себе на колени.

— Нет, я изучу их, но не сейчас.

В зал заходит мама и несёт на руках удивительно спокойного Кая, он положил голову ей на плечо и пустым взглядом смотрит в невидимую мне точку.

— Он случаем не заболел? — Поинтересовался я у мамы.

— Нет, — выдохнула она и села рядом с папой. — Вчера после эфира Элизабет провела с ним небольшой урок этикеты и всех прочих правил и он, кажется, пал в депрессию, — она усмехнулась этому, и я тоже не сдержал смеха.

Не помню, что было со мной, когда я впервые узнал, что мне нельзя бегать, кричать и ничего не делать, но наверняка у меня было похожее состояние.

Дарен с Алленом забежали в обеденную, тыкая друг друга в бока и рухнув на стулья, наконец, заметили нас.

— Доброе утро, — сказали они одновременно.

Дарен старше Алена на пять лет, но если бы не их разница в росте, а просто по их общению можно было бы легко сказать что они близнецы. Они очень дружны. У меня, кстати, у одного из четверых детей тёмные волосы как у родителей, у остальных же светлые. Помню, я спросил у папы, почему у меня тёмные волосы, а у них светлые, он ответил, что у моих бабушек светлые волосы и обе мои тёти обладательницы светлых волос, это стало вполне логичным объяснением.

— Все девушки довольно милые, — доносятся до меня слова мамы сквозь мои мысли.

— Довольно обширный выбор… — усмехнулся Дарен и тут же поспешил заткнуть рот стаканом